Миссис Элберт Викерс Джон Сингер Сарджент (1856-1925)

Поэма о Христе

Репродукция Мантеньи или
Гольбейна — где тело, как пейзаж.
Мы привыкли к искажённой были,
К мёртвой яви и пейзаж сей — наш.

Как Христа мы снова распинаем,
И не Казандзакиса роман
Истовые суетой — читаем.
Мёртв Христос — и это наш изъян.

Жив Христос — и небеса над нами
Суммою сияний — жив Христос —
Утверждают.
Ласковы с грехами,
Не стяжаем мы духовных роз.

Воды Иорданские блистают
Жаркою и золотой парчой,
И крещеньем света обнимают
Сына Человеческого — стой!

Сына Человеческого данный
К обоженью путь не повторим!
В нашей современности обманной —
Был бы так нелеп. Иди же им!

Голубь в небе нежно золотится.
Божий сын на проповедь идёт.
Чёрные кругом, тупые лица,
Бледных дел пустой круговорот.

Как ему, рождённому в пещере
Царскую стяжать, густую власть?
Ехали волхвы, в событье веря.
Ада зря алкала жертвы пасть.

Ехали по синему — и круглый —
Снегу на верблюдах и ослах.
Пастухи шли — ночь цвела абсурдной,
Непонятной радостью в сердцах.

... в офисе закручена афера,
Руки потирает толстый босс.
Есть же, есть и преступлений мера.
В сердце ли у всех рождён Христос?

Майстер Экхарт утверждал: Родиться
В Вифлееме мог и тыщу раз —
Коли в сердце вашем не случится
То рожденье — ни о чём рассказ.

Вот в Египет бегство ключевое,
Ибо ангел возвещал его.
Что же дальше? Сердце беспокоя
Думаешь? Событий вещество

Тщишься ощутить — иль на Востоке
Мудрость света постигал Христос?
Но о том евангельские строки
Умолчат. Однако, есть вопрос.

Вот огонь чудесного улова —
Ребе приобрёл учеников.
Искушения в пустыне слово
Света отменило.
Много слов
Знаем мы, считая, что в союзе
Оные с извечным Словом Слов.
Честолюбье кто теперь обузе
Уподобит? Мало кто готов.

... войны пёрли яро на реальность,
Войны, где за веру лили кровь.
Стрелы, копья, будто жизнь — банальность,
И искажена окрест любовь.

В Иерусалим Христос входящий,
Вот от алчных очищает храм.
Вечери звучанье — настоящей,
Не узнать такую людям, нам.

Кем Аримафейский был Иосиф,
Кровь Христа собравший в чашу чаш?
Бытия долг действием исполнив
В горький, запредельно сложный час.
Ты велик, Христос — я знаю, знаю,
Я — писатель — черезмерно мал.
И — не за тебя, увы, страдаю,
Суммою дурных ужален жал.

Ты велик — к тебе я припадаю,
Животворно слово! Оживи
Душу, коль её не постигаю —
Коль она в грехах, почти в крови?

Сад, огнями полный, и пылают
Факелы в руках солдат, и вот
Взят Христос, и страсти прободают
Люд — его полно, чего-то ждёт.

Суд Пилата — суд не суд по сути.
А легионеров бы послал
Под зилотов их одев... Но путь сей
Невозможен, пусть Пилат алкал
Нищего освободить такого.
Но Закон высот не изменить.

Ежели Христос пришёл от слова,
То по слову и событьям быть.

Бичевали, ярые, глумились,
И венец терновый соплели.
И в багровом облаке резвились
Гнева — плотяных забот кули.

Шёл Христос, он шёл, крестом сгибаем,
В капсулы в песке творилась кровь.
Кровь святая...
Хохот, острых баек
Рвань, и любопытство — где ж любовь?

Шаровой её объём над нами.
Нищим кто сегодня подаёт?
Кто греха боится? Что ж — не пламя:
Грех приятен, он едва ль сожжёт.

Шаровой объём любви над нами.
Лабиринтом мук идёт Христос.
Что вражду мы подняли на знамя
Неуменья нашего вопрос —
Неуменья подлинное видеть,
Сущность отделить от мишуры.
Поклоняйся! Вот тебе рок-идол!
Радуйся — жизнь это род игры.

Церкви христианские не могут
Трещины любовью исцелить.
Нам своё важнее, утром — йогурт,
И вообще мы любим сладко жить.

Мы святее! Ко Христу мы ближе!
Межцерковный диалог нейдёт.
Ничего не видим выше крыши.
Не сужу я — размышляю.
Вот.

Вот Христос идёт, крестом сгибаем.
Вот распят. Воскрес. Лучится свет.
Мы растём — и мерно созидаем
Жизни сад.
И вариантов нет.